Глава ПАО "Т Плюс" Андрей Вагнер: Зреют риски по насосам и трубопроводам высокого давления из-за повышенной загрузки заводов

30.11.2022 6.7 мин. Электроэнергетика

Вагнер Андрей Александрович Т Плюс После начала военных действий на Украине энергокомпании России столкнулись с проблемой обслуживания иностранных газовых турбин, объем мощности которых превышает 20 ГВт. Регуляторы разрешили энергетикам выводить иностранные машины в резерв, а Минпромторг заявил об ускорении производства российских аналогов. Как решить проблему ремонтов западного оборудования и когда появится российская турбина, “Ъ” рассказал гендиректор «Т Плюс» Андрей Вагнер.

— Когда планируете подписать договор с «Силовыми машинами» на поставку газовых турбин ГТЭ-65 для двух энергоблоков с запуском в апреле 2028 года?

— Проект сложный. Хотели заключить контракт в августе, но не вышло. Теперь есть договоренности подписаться до конца текущего года.

— «Северсталь» не будет ставить первый образец турбины на свою ТЭЦ Череповецкого металлургического комбината. Как это повлияет на ваш контракт?

— В этом и есть сложность переговоров. Мы хотели получить уже доработанную турбину после обкатки. Мы на этот риск готовы пойти, потому что нам нужны две турбины. Но есть масса нюансов — и в сроках изготовления турбины, и в ее качестве. В переговорах также участвует Минэнерго, поскольку, скажем так, пока нет однозначной веры в то, что первая турбина будет готова.

— Как вы будете распределять риски с «Силмашем»?

— Когда ты покупаешь серийную турбину, то риски простые. Другое дело — покупать пилотный образец. Например, у компании есть обязательства в ДПМ (договоры поставки мощности, гарантирующие инвестору возврат вложений через повышенные платежи потребителей за энергию.— “Ъ”) по срокам запуска блока. В рамках ДПМ есть нештрафуемый период отсрочки ввода, но ключевой вопрос в том, что турбина нужна именно в 2028 году. После этого времени экономический эффект проекта начинает теряться, а с 2030 года она уже совсем не нужна. Есть крайние сроки поставки, которые мы обсуждаем. В контракте прописываем также риск поставки турбины худшего качества, потому что это будет транслироваться в экономику «Т Плюс» и в обязательства по поставке мощности и по загрузке блока в рамках ДПМ. Мы с «Силмашем» по многим моментам продвинулись и договорились.

— Как продвигается обсуждение корректировки CAPEX энергоблоков на российских турбинах?

— Есть методика определения цены. Стоимость, по которой мы выиграли проект, индексируется каждый год. Стараемся пока держаться в этих рамках.

— Нужно ли продолжать отборы проектов энергоблоков на российских газовых турбинах?

— Конечно, нужно. Эффективность парогазовых установок (ПГУ) в два раза выше, чем паросиловых (ПСУ). КПД парогазового блока составляет 54–56%, а паровой турбины — 32%. Программа модернизации старых ТЭС началась с реализации проектов на базе ПСУ, но это было плохим решением. Благодаря активным усилиям участников рынка, в том числе нашим усилиям, удалось сменить направление в сторону ПГУ. Возник вопрос: какая газовая турбина будет использоваться? Решили пойти в сторону отечественного оборудования. Можно долго рассуждать о том, почему до сих пор в России нет своей турбины. Но я надеюсь, мы все-таки увидим российскую машину в работе.

— Почему вы до сих пор не вывели в резерв ни один энергоблок на иностранных газовых турбинах?

— У нас ситуация сложнее, чем у других генерирующих компаний. Все новые парогазовые блоки несут тепловую нагрузку. Чтобы их остановить, нужно найти какую-то замену. Поэтому к теме подходим очень осторожно, активнее других обращаемся к рынку в поисках замещающих решений по сервису турбин и по запчастям. Российские предприятия готовы идти в эту тему, но потребуется время, минимум полтора-два года.

— Когда вам нужно выводить турбины на ремонт?

— Сейчас все блоки работают без нарушений технических правил эксплуатации. Мы проанализировали ситуацию и сдвинули большую часть ремонтов на следующий год. Всего у компании 16 энергоблоков с разными типами иностранных турбин, общая их мощность свыше 2 ГВт. Это приличная часть в нашей экономике, поскольку оборудование высокоэффективное.

— Есть ли у вас интерес к российским активам швейцарской Sulzer, которая объявила об уходе из России?

— Сейчас у нас с ними фаза расставания. В частности, выкупаем запчасти, которые они еще готовы поставить. Какие у нас могут быть интересы к активам Sulzer, если у них пропала возможность сервисного обслуживания турбин из-за неспособности поставить запчасти? Нет, у меня нет к ним интереса.

— У Sulzer есть предприятие в Свердловской области по ремонту и производству лопаток для турбин.

— Этот актив — машиностроительная часть, а мы туда не рвемся. К тому же их завод способен производить буквально считаные комплекты лопаток в год.

— Почему вы подали судебный иск к российской структуре Sulzer, учитывая, что у вас один и тот же мажоритарный акционер («Ренова» Виктора Вексельберга.— “Ъ”)?

— Во-первых, Sulzer на 100% принадлежит швейцарской компании, во-вторых, у нас нет мажоритарного акционера. А в целом это история двухлетней давности по обслуживанию оборудования. Нам был нанесен ущерб. Сейчас блоки исправно работают.

— Нет ли у вас планов самостоятельно заняться обслуживанием иностранных газовых турбин?

— Мы эксплуатирующая организация, поэтому обязаны выстроить какую-то схему для обслуживания оборудования. Чехарда с обслуживанием иностранных турбин происходит уже не первый раз: сначала был длинный период становления сервиса турбин в России с нуля после ввода большого количества новых блоков по ДПМ, потом проблемы из-за низкого качества сервиса, теперь новая фаза из-за санкций. Постоянно сталкиваться с проблемами и искать выход —увлекательно, но затратно, трудоемко и очень рискованно.
Есть в этом и плюсы: мы многому научились, набили шишек. В части инжиниринга точно будем выстраивать свою схему, и для этого все необходимое есть, например инжиниринговое подразделение. Остается только вопрос запчастей и материалов, но этим должны заниматься уже машиностроители.

— Может ли возникнуть необходимость вывозить турбину на ремонт за рубеж?

— Вывоз оборудования на завод-изготовитель — это сложный ремонт с серьезной поломкой. Пока нам достаточно проводить стационарные работы на площадках. Замена лопаток, например, тоже происходит на площадке. Я надеюсь, что в России появится возможность более сложных ремонтов внутри страны.

— Обновляется ли иностранное программное обеспечение (ПО) для управления газовыми турбинами?

— Обновление и поддержка ПО всегда были частью сервисных контрактов с иностранной компанией, поэтому сейчас с этим могут быть сложности. Но мы уже давно занимаемся вопросами разработки собственного софта, самостоятельно его обновляем и обслуживаем. Есть план полной замены ПО на наших станциях. Часть работы мы закрываем сами, а также привлекаем сторонних российских разработчиков.

— Как повлияла мобилизация на вашу работу?

— У нас работают 50 тыс. человек, по мобилизации ушли меньше 1% сотрудников. Для станций это не критично. Много шагов сделано, чтобы людей не забирали массово, поскольку компания не может просто взять и остановиться или найти быструю замену сотрудникам с уникальной квалификацией. Наши предприятия — системообразующие, поэтому основные категории сотрудников имеют бронь.

— Как это сказалось на ваших подрядчиках?

— Мы не ощутили проблем. Не было таких историй, чтобы подрядчик сорвал работы из-за мобилизации.

— С чем связана задержка запуска энергоблоков на Пермской ТЭЦ?

— Есть много причин, в частности задержки с поставками и качеством проектных работ. Кроме того, компания была вынуждена сменить генподрядчика и теперь сама управляет стройкой. В итоге мы смогли удержать цены в пределах заявленного CAPEX, что важно с точки зрения экономики. Одна из турбин с 1 декабря точно будет на рынке. Второй энергоблок планируем запустить весной 2023 года. Мы ничего не потеряли: правительство отменило штрафы за задержку ввода, дополнительных эксплуатационных затрат нет, а основные повышенные платежи с рынка начинаются со второго года поставки мощности.

— Ожидаете ли проблемы с поставками оборудования для проектов в будущем?

— Пока мы не видим таких проблем, но понимаем, что задержек можно ожидать. По основному оборудованию — котлам и турбинам для паросиловых блоков — нет ожиданий срыва сроков поставок. Зреют риски по насосам и трубопроводам высокого давления из-за повышенной загрузки заводов. Сложности также могут возникнуть из-за перехода на отечественное ПО.

— Как повлияет на вашу экономику досрочная индексация тарифов на ЖКУ с 1 декабря на 9%?

— Доходная база увеличится на семь месяцев раньше плана. С другой стороны, индексация все равно отстает от инфляции, что вновь означает недополучение денег через тарифы на тепло. Стоимость металла выросла на десятки процентов, а не на 9%. Причем мы просили разные министерства, включая Минэкономики, Минэнерго и ФАС, провести повышенную индексацию еще летом, но этого не было сделано. Посмотрите на инфляцию последних лет: официальное значение 2021 года — 8,39%, а в июле 2021 года нам индексировали тарифы на 4%.
Индексация в тарифах на тепло всегда отставала и будет отставать от реальной инфляции, поскольку такова политика тарифных органов.
Полина Смертина, Коммерсант